— Что ты сказал? — Анна замерла, чувствуя, как внутри всё обледенело.
Сергей стоял у двери, крепко сжимая связку ключей. Его обычно живое лицо застыло в маске раздражения.
— Я не могу больше так жить, — повторил он тоном, лишённым эмоций. — Ни я, ни мать. Собирай детей и перебирайтесь в Липовку. Дом бабушки ещё стоит, крыша цела. Как-нибудь выживете.
Анна смотрела на него, будто на незнакомца. Десять лет совместной жизни, трое детей — и вот такой приговор. Умирающая деревня, где осталось лишь несколько домов, без магазинов и даже нормальных дорог.
— Почему… — начала она, но её прервали.
— Потому что я устал, — Сергей отвёл взгляд. — От постоянных упрёков, от бесконечного нытья, от того, что ты только и делаешь, что сидишь с детьми. Мать права: ты стала наседкой. Не узнаю ту женщину, за которую когда-то женился.
В горле подступили слёзы, но Анна сдержала их. За стеной спали дети — Маша и Алёша, а старший, Кирилл, наверняка всё слышал.
— Где я буду работать? На что мы будем существовать? — её голос был едва слышен.
Сергей бросил на стол конверт.
— Там деньги на первое время. И документы на дом — он давно оформлен на тебя. Если такая самостоятельная, покажи это на деле.
Он развернулся и, не произнеся больше ни слова, вышел из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь.
Анна медленно опустилась на стул. В голове крутилось одно бессмысленное воспоминание: «Я испекла его любимый пирог с яблоками. Для завтрака».
Дом встретил их затхлым холодом. Анна вошла, держа на руках сонную Машу, и почувствовала, как сердце сжалось. Здесь прошло её детство — летние приезды к бабушке, запах свежего хлеба, травы на чердаке, яблоки в погребе. Теперь же — пыль, паутина и привкус заброшенности.
Кирилл, серьёзный для своих лет, прошёл внутрь и распахнул ставни. Через грязные окна пробились лучи апрельского солнца, освещая парящие в воздухе пылинки.
— Здесь холодно, — пожаловался Алёша, обхватив себя руками.
— Сейчас затопим печь, станет теплее, — Анна старалась, чтобы её голос звучал уверенно. — Кирилл, поможешь маме?
Мальчик кивнул, не глядя на неё. Он молчал всю дорогу, с тех пор как услышал последний разговор родителей.
К счастью, старая печь оказалась в рабочем состоянии. Когда пламя начало лизать берёзовые поленья, а комната наполнилась теплом, Анна почувствовала, как немного расслабилась.
— Мам, мы надолго здесь? — спросил Алёша, рассматривая старые фотографии на стене.
— Не знаю, малыш, — честно ответила она. — Сначала обживёмся, потом решим.
Первая ночь они провели все вместе на широкой бабушкиной кровати. Дети быстро уснули, утомлённые переездом. А Анна лежала, глядя в потолок, и думала, что же привело её к такой судьбе.
Утром, высвободившись из объятий спящих детей, она вышла во двор. Участок зарос сорняками. Яблони, некогда давшие богатый урожай, теперь стояли скрюченными, с обломанными ветвями. Старый сарай покосился, а колодец покрылся мхом.
Анна окинула взглядом своё новое владение и неожиданно для себя рассмеялась — горько, отчаянно. Вот оно, её наследство. Её новое начало.
Первые дни в деревне казались бесконечным кошмаром. Каждое утро она просыпалась, надеясь оказаться в квартире, услышать шум кофемашины и голос Сергея.
— Мам, когда папа за нами приедет? — спрашивала Маша, привыкшая к воскресным прогулкам с отцом.
— Скоро, крошка, — отвечала Анна, не зная, как объяснить то, чего сама не понимала.
Телефон молчал. Сергей игнорировал её звонки. Однажды пришло короткое сообщение: «У вас есть всё необходимое. Дайте мне время».
Время. На что он надеялся? На то, что поймёт, как ему плохо без семьи? Или наоборот — что полностью вычеркнет их из своей жизни?
К концу первой недели стало очевидно, что денег, оставленных Сергеем, не хватит надолго. Нужно было ремонтировать печь, чинить крышу, покупать продукты. Но худшим открытием стало то, что в деревне попросту не было работы.
— Может, вернуться в город? — предложила Полина Ивановна, одна из немногих соседей в Липовке.
Анна покачала головой:
— Некуда возвращаться. А здесь хотя бы есть крыша над головой.
Того дня она решила расчистить огород. Земля, заброшенная на годы, поросла сорняками, но Анна помнила, какими щедрыми были бабушкины грядки.
— Кирилл, сможешь помочь? — обратилась она к старшему. Мальчик лишь кивнул, всё такой же молчаливый и отстранённый.
Они работали вдвоём, вырывая корни сорняков и разбивая тяжёлые комья земли. Руки, привыкшие к лёгкой домашней работе и клавиатуре компьютера, быстро покрылись мозолями. К вечеру спина ныла, а плечи болели так, будто их свело судорогой. Но за целый день они успели расчистить лишь небольшой участок земли.
— Ма, — неожиданно произнёс Кирилл, нарушая многодневное молчание. — Зачем мы это делаем?
— Чтобы посадить овощи: картошку, морковь, помидоры, — начала объяснять Анна.
— Нет, я про другое, — перебил сын. — Зачем мы вообще здесь? Почему не вернёмся домой? Что случилось между вами с папой?
Анна выпрямилась, вытирая пот тыльной стороной ладони. Как объяснить ребёнку правду? Признаться, что его отец их бросил? Рассказать о давних обидах матери Сергея, которая всегда считала её недостойной своего сына? Или признать, что у него могла быть другая женщина?
— Нам нужно время, чтобы всё обдумать, — осторожно ответила она. — Иногда взрослым необходимо побыть отдельно, чтобы понять…
— Понять, любят ли они друг друга, — закончил за неё Кирилл. В его голосе прозвучала такая взрослая горечь, что у Анны сжалось сердце. — Это из-за той тёти, да? Которая была у нас на празднике?
Анна замерла. Валерия — высокая, элегантная компаньонка Сергея. «Просто коллега», — говорил он, когда она подозревала его в слишком поздних возвращениях.
— Возможно, — честно призналась она. — Но запомни: папа любит вас троих. А я… Я сделаю всё возможное, чтобы вам было хорошо, даже здесь.
Кирилл внимательно посмотрел на неё, а затем вдруг шагнул вперёд и обнял её. Его объятия были сильными, почти мужскими.
— Мы справимся, мам, — уверенно сказал он. — Ты и я. И малышей обязательно воспитаем.
Той ночью, после того как дети уснули, Анна долго сидела у окна, глядя на звёзды — крупные, яркие, совсем не похожие на городские. Впервые с момента переезда в Липовку она ощутила не отчаяние, а странное внутреннее спокойствие. Словно земля под старым домом дарила ей силы.
С тех пор она каждый день трудилась в огороде, теперь уже вместе с Алёшей и Машей. Дети, которые раньше капризничали, внезапно загорелись идеей создать «особенный урожай». Маша даже составила план будущего огорода, где между грядками обязательно должны были расти цветы — «чтобы было красиво, как в парке».
В один из дней лопата вдруг ударилась обо что-то твёрдое, издав металлический звук.
— Корень? — предположил Алёша, подходя ближе.
Анна аккуратно разгребла землю руками и замерла. На ладони блестел круглый предмет размером с монету, но более массивный и явно древний. Она протёрла его о джинсы, очищая от грязи, и увидела профиль мужчины — возможно, царя.
— Мам, это сокровище? — восхищённо прошептала Маша, заглядывая через плечо.
— Не думаю, — улыбнулась Анна. — Просто старая монетка. Может, бабушка случайно потеряла её когда-то.
Но внутренний голос шептал, что бабушка Вера была чересчур аккуратной, чтобы терять монеты в огороде.
Монета отправилась в карман, и работа продолжилась. Через полчаса лопата снова звякнула о что-то твёрдое. На этот раз они нашли сразу три монеты, похожие на первую.
К вечеру их коллекция пополнилась двенадцатью находками, разбросанными по всему расчищенному участку.
После того как дети уснули, Анна достала монеты и разложила их на столе. Под светом лампы она внимательно рассмотрела даты — 1897, 1899. Имперская эпоха, догадалась она. Золотой империалец? Она смутно припоминала рассказы дедушки об этих редких монетах.
Ночь она провела без сна, размышляя о находке. Если это действительно золото, сколько оно может стоить? Откуда оно здесь? И главное — есть ли ещё?
На следующее утро она позвонила единственному человеку, который мог помочь — дяде Виктору, брату её отца, жившему в соседнем районном центре.
— Дядя Витя, — начала она неуверенно. — Я нашла старые монеты на участке бабушки Веры. Они жёлтые, тяжёлые, с профилем…
— Золотые императоры? — перебил он, и его голос наполнился возбуждением. — Анют, это точно они?
— Не знаю, дядь Витя, — ответила она. — Но они кажутся золотыми…
— Сиди дома, — строго сказал он. — Никому ни слова. Я буду через три часа.
Он появился точно в срок, подъехав к дому на старенькой «Ниве». Бородатый, в потёртой куртке, но с живыми глазами. Анна не видела его три года, с тех пор как хоронили тётю Лену.
Дядя Виктор взял одну монету, повертел её в руках и даже проверил зубом.
— Золото, — констатировал он. — И не просто золото, а настоящая коллекционная ценность. Анюта, ты хоть представляешь, что нашла?
Она покачала головой.
— Это клад, настоящий клад, — объявил он, опускаясь на стул. — Каждая монета стоит больших денег. А если их больше…
— Откуда они здесь? — удивилась Анна. — У бабушки никогда не было золота.
Виктор усмехнулся.
— А ты не знаешь? Хотя откуда тебе… Твоя бабушка Вера вышла замуж за местного парня, Ивана Краснова. Но до этого она принадлежала к другой семье — Левицким. До революции они были богатыми, владели мельницей и большим хозяйством. Когда пришли большевики, дед Левицкий, как говорят, закопал все свои сбережения где-то на своей земле. А потом его расстреляли как кулака. Единственную дочь, твою прабабушку, пощадили только потому, что она была ребёнком.
— И никто не искал это золото? — удивилась Анна.
— Конечно искали, — ответил дядя. — Ходили легенды о кладе Левицких. Только вот никто не знал точного места. Земли ведь было много.
Анна нахмурилась:
— Но почему именно эта земля досталась бабушке Вере?
— После войны, когда создавали колхозы, землю перераспределили. Вере как прямой наследнице Левицких выделили этот участок — тот самый, где мы сейчас сидим. Возможно, кто-то в сельсовете был в курсе семейной истории.
В это время дети, игравшие во дворе, подняли шум. Кирилл копал у старой яблони, и по возбуждённым крикам Маши было понятно — они сделали новое открытие.
К вечеру на столе лежало уже двадцать восемь золотых монет, массивный церковный крест и три изящных золотых кулона с драгоценными камнями.
— Что теперь делать? — задумчиво спросила Анна, глядя на сокровища.
Дядя Виктор потер щетину на подбородке:
— По закону ты обязана сообщить о находке государству. Полагается вознаграждение — до половины стоимости. Но…
— Но? — повторила она.
— Если судить по разбросанным монетам, клад обширный. Археологи могут приехать, всё перекопать, а компенсация будет выплачиваться долго. И нет гарантии, что оценят правильно.
Анна смотрела на мерцающее в свете лампы золото. Каждая монета несла историю, пережившую революцию, войну и советскую эпоху. Это сокровище могло полностью изменить её жизнь и жизнь детей.
— Нужно подумать, — произнесла она тихо.
Дядя уехал, обещав сохранить секрет, пока она не примет решение. Перед отъездом он связал её с антикваром из областного центра, который мог оценить находку конфиденциально.
— Александр Петрович надёжен, — заверил он. — Не задаёт лишних вопросов.
Через два дня Анна находилась в маленьком офисе антикварного магазина, наблюдая, как пожилой мужчина внимательно рассматривает одну из монет через лупу.
— Золотой империал 1897 года, отличная сохранность, — пробормотал он. — На рынке сейчас… ну, минимум триста тысяч за штуку. А с учётом коллекционной ценности…
У Анны закружилась голова. Триста тысяч за одну монету? А у неё уже больше тридцати, и это только начало.
— За весь комплект, который вы показали, готов предложить десять миллионов, — сказал антиквар, откладывая лупу. — Наличными. Прямо сейчас.
Десять миллионов. Сумма, способная решить все проблемы. Можно купить дом в уютном городке, обеспечить детям хорошее образование, забыть о финансовых тратах на годы вперёд.
— Мне нужно подумать, — ответила она, хотя внутренний голос кричал: «Соглашайся!»
На обратном пути в Липовку она не могла перестать думать о предложении антиквара. Законно ли это? Этика позволяет? А если на участке скрыто ещё больше сокровищ?
Вечером позвонил Сергей — первый звонок за почти две недели.
— Как вы там? — спросил он холодно, без прежнего тепла.
— Нормально, — ответила она, стараясь сохранять спокойствие. — Дети скучают по тебе.
Пауза.
— Я тоже скучаю по ним. Может, заберу их на выходные?
— Без меня?
— Анна, — его голос окрасился раздражением, — не начинай. Хочу видеть своих детей. Это не обсуждается.
Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— Хорошо. Когда приедешь?
— В пятницу после работы.
После короткого разговора с детьми — Маша расплакалась, услышав отца, Алёша рассказывал про огород, а Кирилл оставался лаконичным — Сергей снова обратился к ней:
— Послушай, мама хочет продать дачу. Предлагает вам переехать туда. Ближе к городу, к цивилизации…
Анна почувствовала, как внутри закипает гнев.
— То есть ты сначала выгнал нас из квартиры, а теперь предлагаешь благотворительность от своей матери? — тихо спросила она. — Спасибо, но нам здесь комфортно.
— Что значит «комфортно»? — удивился Сергей. — Ты в заброшенной деревне с тремя детьми, без работы, без будущего…
— У меня есть будущее, — ответила она. — И работа найдётся. Не беспокойся.
Она сама не понимала, почему соврала. Возможно, гордость не позволила признаться, что он прав. А может быть, золотые монеты, спрятанные в жестяной банке, придавали ей уверенности.
— Ладно, решай сама, — сказал Сергей после паузы. — Только подумай о детях. Им нужна нормальная жизнь, школа, друзья…
— А им не нужен отец? — не выдержала она. — Или твоя новая женщина так хороша, что готова заменить им мать?
Сергей вздохнул:
— Значит, Кирилл рассказал… Анна, это сложная ситуация. Валерия здесь ни при чём. Мы с тобой просто разные люди. Я стремлюсь вперёд, а ты…
— А я что? — перебила она. — Стала домохозяйкой, потому что ты настоял на третьем ребёнке? Оставила карьеру, потому что твоя мать считала, что жена успешного бизнесмена не должна работать? Или потому что моя зарплата преподавателя литературы казалась смешной рядом с твоими доходами?
— Давай не будем, — устало произнёс Сергей. — В пятницу в шесть буду за детьми.
После разговора Анна долго сидела на крыльце, глядя на звёзды. Она не испытывала той боли, которая терзала её в первые дни расставания. Вместо этого внутри росла твёрдая решимость.
Утром она снова взялась за лопату. К вечеру нашлось ещё пять монет. А затем, копая место для компостной кучи, Кирилл наткнулся на металлический предмет.
Это был старый сейф — ржавый, но всё ещё крепкий. Вчетвером — Анна, Кирилл и двое соседей, приглашённых на помощь, — они с огромным трудом извлекли его из земли.
— Такие сейфы раньше использовались в магазинах, — заметил дядя Коля, бывший кузнец. — Надёжная штука, немецкого производства.
Замок не поддавался сразу. Пришлось снова обратиться к дяде Коле, на этот раз с болгаркой. Когда массивная дверца наконец открылась, Анна попросила соседей уйти, соврав про возможные опасные находки внутри — оружие или боеприпасы времён войны.
Внутри оказались холщовые мешочки. Десятки маленьких узелков размером с кулак. Первый, который она дрожащими руками развязала, был наполнен золотыми монетами. Второй содержал то же самое. Третий — ювелирные украшения с драгоценными камнями.
— Мам, мы теперь богатые? — удивлённо спросил Алёша, рассматривая блестящие предметы широко раскрытыми глазами.
— Не знаю, — честно ответила Анна. — Но у нас точно появились возможности.
Той ночью она не сомкнула глаз, обдумывая варианты. Продать всё тайно через антиквара? Сообщить государству и получить законную долю? Или есть третий путь?
Утром она позвонила дяде Виктору.
— Я нашла сейф, — начала она без предисловий. — Там… невероятное количество ценностей. Но я не хочу продавать всё сразу. И не хочу нарушать закон.
— Что ты предлагаешь? — осторожно поинтересовался дядя.
— Хочу открыть небольшой музей здесь, в Липовке. Музей истории семьи Левицких. С частью экспонатов из клада.
На том конце провода повисло долгое молчание.
— Ты серьёзно? — наконец произнёс дядя. — Анют, там миллионы! Может быть, даже десятки миллионов!
— Я знаю, — согласилась она, хотя он её не видел. — И я официально заявлю о находке. Получу свою долю — этого хватит на жизнь и образование детей. А остальное… Остальное должно остаться здесь. В этой земле. Возможно, это станет привлечением туристов и поможет возродить Липовку.
— Ты сумасшедшая, — вздохнул дядя Виктор. — Но чертовски храбрая сумасшедшая.
В пятницу вечером, в точности в шесть часов, у дома остановился чёрный внедорожник Сергея. Дети, уже собранные и радостно возбуждённые, выбежали ему навстречу.
Сергей выглядел усталым и потерянным. Он обнял детей, поцеловал Машу, потрепал Алёшу по голове. Кирилл же встретил его холодно, с вызовом глядя отцу в глаза.
— Привет, — кивнул Сергей Анне, когда она вышла на крыльцо. Его взгляд зацепился за дом. — Вы что, ремонт затеяли?
Анна проследила за его взглядом. Действительно, за последние дни старый дом преобразился: новые ставни, сделанные дядей Колей, покрашенное крыльцо, очищенные дорожки, аккуратные грядки во дворе с первыми ростками.
— Немного, — пожала она плечами. — Жить-то нужно как-то.
Сергей переминался с ноги на ногу, явно смущённый переменами.
— Мам, можно показать папе наш клад? — внезапно предложил Алёша, и Анна напряглась, бросив на сына предостерегающий взгляд.
— Какой клад? — удивился Сергей.
— Просто детский, — быстро сочинила она. — Нашли старую шкатулку в сарае. Там советские значки, старые монетки. Для них настоящее сокровище.
Кирилл внимательно посмотрел на мать, затем перевёл взгляд на отца:
— Пап, нам пора ехать? У тебя, наверное, планы.
Что-то в голосе сына заставило Сергея замереть. Он осмотрел двор, старый дом, лицо бывшей жены — и неожиданно произнёс:
— Вы… хорошо здесь обустроились. Можно я войду на минутку? Выпью чаю?
Анна колебалась лишь секунду:
— Проходи. Я как раз испекла пирог. С яблоками.
В воскресенье вечером, когда Сергей вернул детей, он казался ещё более растерянным. Дети, напротив, светились от счастья — два дня в городе с отцом, полные развлечений и подарков, вернули им прежнюю беззаботность.
— Можно тебя на минутку? — спросил он, когда дети убежали в дом показывать бабушке Полине новые игрушки.
Они отошли к старой яблоне — той самой, под которой недавно нашли сейф, теперь надёжно спрятанный в подвале.
— Анна, я… — начал Сергей, запинаясь. — За эти дни я много думал. О нас, о детях. О случившемся.
Она молчала, глядя куда-то мимо него.
— Валерия… Мы расстались, — вдруг выпалил он. — Это была ошибка с самого начала. Мне казалось, что я задыхаюсь в нашем браке, что мне нужна новизна, яркость. Но когда я увидел вас здесь, понял, что потерял самое важное.
— Что же это? — тихо спросила она.
— Семью. Дом. Тебя, — он смотрел ей прямо в глаза. — Я хочу всё вернуть. Чтобы вы вернулись в город. В нашу квартиру.
Анна смотрела на мужа, которого любила десять лет. Красивого, успешного, уверенного в себе. Сейчас он выглядел таким потерянным. Раньше она отдала бы всё, чтобы услышать эти слова. Но сейчас…
— Сергей, — спокойно произнесла она. — Мы не вернёмся в город. По крайней мере, пока.
— Что? Почему? — Он казался искренне ошарашенным. — Здесь же пустота! Деревня медленно умирает, школа за десять километров, работы нет…
— Скоро всё изменится, — ответила Анна с лёгкой улыбкой. — Я создаю музей. Маленький, частный. И мне предложили восстановить местную библиотеку. Возможно, я снова начну преподавать — буду вести литературный кружок для детей из соседних деревень.
— Но… откуда средства? Как ты всё это организуешь? — Его голос звучал растерянно.
Анна посмотрела на землю под ногами — тёмную, плодородную, хранящую свои секреты.
— Ты когда-то говорил, что я должна проявить самостоятельность, — мягко напомнила она. — Вот я и проявляю. У меня есть… возможности. Больше, чем ты думаешь.
Сергей молчал, явно не понимая происходящего.
— Я не говорю «никогда», — добавила она, смягчив тон. — Говорю «пока». Детям здесь хорошо. Они на свежем воздухе, учатся трудиться, видят результат своих усилий. Кирилл впервые за долгое время стал улыбаться. Алёша перестал бояться природы. А Маша… разве ты не заметил, как её кудряшки играют на солнце?
— И что ты предлагаешь? — В его голосе прозвучала обида. — Чтобы я переехал сюда? В глушь?
— Зачем? — удивилась она. — Твой бизнес в городе. Но ты можешь приезжать на выходные. Продолжать быть частью их жизни. Частью нашей жизни. А дальше мы будем решать вместе.
Он смотрел на неё так, будто видел впервые. Перед ним стояла уже не прежняя Анна — мягкая, покорная, постоянно сомневающаяся. Она стала другой: уверенной, спокойной, с внутренним светом, который он не мог объяснить.
— Ты изменилась, — наконец признал он.
— Да, — кивнула она. — Наверное, так и должно было быть.
Через год
Анна стояла у входа в новый музей, встречая очередную группу туристов. «История семьи Левицких» — гласила вывеска над старинным срубом, восстановленным по архивным чертежам.
— Добро пожаловать в Липовку, — тепло поприветствовала она гостей из столицы. — Наш музей рассказывает историю о том, как сокровища могут ждать не только в земле, но и в корнях семьи…
За последний год Липовка преобразилась. На месте заброшенных участков появились новые дома. Восстановленная старая мельница, благодаря гранту, полученному благодаря профессору истории из областного университета, теперь работала как музейный комплекс. В доме Анны открылось уютное кафе-библиотека, где местные собирались вечерами на чтения и беседы.
Официально она сообщила о находке клада через месяц после первой монеты. Археологическая экспедиция, приехавшая в Липовку, нашла не только сейф, но и другие ценности, спрятанные семьёй Левицких от большевиков. Половина сокровищ по закону досталась государству, другая половина — Анне как владелице земли.
Деньги от продажи части золота были вложены в развитие деревни. Вместе с единомышленниками она создала фонд восстановления исторического наследия. Интерес к истории Левицких привлёк туристов, а затем и инвесторов.
— А вот и главный экспонат нашего музея, — указала она на стеклянную витрину, где лежал потёртый дневник. — Это записная книжка Александра Левицкого, найденная вместе с сокровищами. Он писал: «Моё богатство не принесёт радости тому, кто ищет лишь материальное. Но оно изменит жизнь того, кто увидит в нём шанс строить будущее».
Туристы внимательно рассматривали экспонаты. Из соседней комнаты доносился голос Кирилла — тринадцатилетнего мальчика, который стал настоящим знатоком истории Липовки и проводил экскурсии для детских групп.
Чёрный внедорожник Сергея показался на дороге точно в три часа дня, как всегда. Теперь он приезжал каждую пятницу после обеда и уезжал поздно вечером в воскресенье. Хотя Анна предлагала ему ночевать в доме, он предпочитал комнату у Полины Ивановны: «Нужно двигаться шаг за шагом».
Их отношения восстанавливались постепенно — через разговоры, совместные прогулки, работу на земле, семейные вечера. Сергей, которого раньше смущала деревенская простота, открыл в себе новую страсть: мастерить, работать руками, проводить время с детьми без городской суеты.
— Привет, — улыбнулся он, подходя к музею. — Как дела у моей любимой директорши?
— Отлично, — ответила она, протягивая руку, которую он осторожно сжал. — Сегодня пришло письмо из Министерства культуры. Нас включили в маршрут «Золотое кольцо малых городов».
— Поздравляю! — обрадовался он. — Это отличная новость! Кстати, помнишь проект экологического туризма? Инвесторы согласились. Будем строить глэмпинг у озера.
Они шли по деревенской улице, теперь мощёной брусчаткой и украшенной молодыми липами. Разговаривали о делах, детях, планах. Как давние друзья. Как партнёры. И, возможно, как люди, готовые начать заново.
— Серёж, ты никогда не жалеешь? — неожиданно спросила она, остановившись у старой яблони, под которой когда-то началось их новое путешествие. — О том, что всё так сложилось?
Он задумался, глядя на цветущие ветви.
— Я сожалею о причинённой боли, — честно признался он. — Я сожалею о своей слепоте и эгоизме. Но я не жалею о том, что мы оказались здесь. Иногда нужно потерять что-то, чтобы осознать, насколько это ценно.
Анна улыбнулась, глядя на землю под яблоней. Эта земля подарила ей не только материальные богатства, но и нечто гораздо более важное — силу, уверенность, новое начало.
— Мама! Папа! — донеслись детские голоса. — Бегите скорее! Дядя Виктор привёз новые саженцы для нашего сада!
Анна и Сергей переглянулись и, словно по невидимому сигналу, взялись за руки.
Под их ногами земля хранила ещё множество тайн. Но самое ценное золото заключалось не в том, что оставалось в подвале. Самым настоящим сокровищем стала новая жизнь — для них, для детей, для всей возрождённой деревни.
Старая яблоня, помнящая несколько поколений семьи, тихо шелестела листвой, словно одобрительно кивая. Их выбор был правильным.