— Как же я скучаю, — прошептала Мария, вздрогнув от звука собственного голоса в тишине комнаты.
Её пальцы застыли над старым фотоальбомом. На выцветшем снимке Саша улыбался, подняв на плечи маленького Артёма.
Мария осторожно провела кончиками пальцев по его изображению. Девять лет минуло, но боль осталась такой же острой.
За окном бушевала метель, швыряя снежные хлопья в стекло. Мария поднялась и подошла к подоконнику, где стояло блюдце с горящей свечой. Годовщина. В такие ночи его отсутствие особенно давило.
— Я справляюсь, слышишь? — произнесла она, обращаясь к пустоте. — Артём теперь почти догнал тебя ростом. А Лёва… он так похож на тебя.
В углу потрескивала печь. Мария закуталась в старый плед и опустилась в кресло. Старый деревянный дом поскрипывал под порывами ветра.
Она не заметила, как задремала. Возможно, прошло несколько минут или часов, когда три громких удара в дверь разорвали тишину.
Мария вздрогнула, мгновенно очнувшись. Сердце забилось как сумасшедшее. Кто мог прийти в такую пургу? До ближайших соседей километр пути.
Стук повторился — три чётких удара, словно кто-то настаивал.
Мария двинулась по коридору, в темноте нащупывая стены. Её взгляд упал на кухонный нож, лежащий на столике. Она схватила его и крепко сжала рукоятку.
— Кто там? — её голос дрожал.
Тишина. Затем снова — три удара, ещё настойчивее.
Мария прижала нож к бедру и другой рукой повернула замок. Холодный воздух ворвался внутрь вместе с облаком снега, а на пороге…
— Мариш, это я. Я вернулся.
Саша. Её Саша. Тот самый, что пропал девять лет назад. Щетина на лице, усталые глаза, знакомая улыбка.
Нож выпал из онемевших пальцев. Мария покачнулась, едва удержавшись за дверной косяк.
— Это не… — она задыхалась. — Тебя больше нет.
— Я здесь, — он шагнул вперёд и обнял её.
Тёплый. Реальный. Пахнущий морозом и землёй. Мария вцепилась в его куртку, уткнулась лицом в плечо, и слёзы хлынули потоком. Ноги подкосились, и они оба осели на пол прихожей.
— Как? — только и смогла выговорить она.
— Я знаю, ты не понимаешь, — Саша гладил её по волосам. — Но я всё объясню. Давай сначала закроем дверь. Холодно.
Он помог ей подняться. Мария не выпускала его ни на секунду, словно боясь, что он исчезнет.
— Мальчики? — спросил он, оглядываясь.
— Спят, — Мария не могла отвести глаз от его лица. — Они выросли.
— Я знаю, — улыбнулся он с лёгкой грустью.
— Как такое возможно? — она коснулась его щеки дрожащими пальцами. — Тебя же… тебя больше нет. Я была там.
— Пойдём, — он взял её за руку. — Нам нужно поговорить. У нас мало времени.
Они перешли в комнату. Мария зажгла ещё одну керосиновую лампу. Саша сел на край стола, внимательно осматривая помещение, будто пытаясь запомнить каждую деталь.
— Ты бережно хранишь дом, — сказал он с теплотой в голосе.
— О чём ты говоришь? — взмолилась Мария. — Где ты был? Почему сейчас?
Саша глубоко вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.
— Я всё расскажу. Только сядь, пожалуйста.
Мария подбросила несколько поленьев в печь.
Пламя вспыхнуло ярче, разливая по комнате мягкий оранжевый свет и причудливые тени.
Она медлила, словно оттягивая момент, затем подошла к старому буфету и достала его чашку — темно-синюю, с отколотым краем. Девять лет эта чашка стояла нетронутой, словно ждала хозяина.
— Не ожидал, что ты сохранила её, — в голосе Саши прозвучало удивление, когда он принял чашку с горячим чаем.
Мария жадно вглядывалась в него, боясь упустить малейшую деталь. Её взгляд скользил по знакомым чертам: морщинка между бровей, шрам на подбородке, полученный в детстве. Её рука сама тянулась к нему — пальцы осторожно касались запястья, плеча, щетины на щеке, словно проверяя, не играют ли с ней глаза.
— Ты настоящий, — прошептала она пересохшими губами. И только потом спросила едва слышно: — Расскажи… где ты был всё это время?
Саша долго молча смотрел на огонь в печи, прежде чем начать говорить.
— После того, как я… ушёл, я не попал туда, куда обычно уходят все, — произнёс он. — Я затерялся. Не дошёл до цели.
Он сделал глоток чая и продолжил:
— Сначала было что-то вроде тёмного, вязкого пространства. Как туман, но плотный, почти осязаемый. Я долго блуждал там, не понимая, жив я или уже нет.
Мария слушала, затаив дыхание. Она так крепко сжимала его руку, что пальцы начали неметь.
— Потом я оказался в месте… его называют Лимбом. Это как… — он запнулся, подбирая слова. — Как бесконечная станция, где никто не знает, куда идут поезда. Там нет тел — только ощущения.
Саша поставил чашку и посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты даже не представляешь, сколько там таких, как я. Заблудших. Потерянных. Тех, кто не может уйти дальше.
— Кто они? — спросила Мария.
— Разные люди. Старик, который всю жизнь не мог простить брата и ушёл, так и не помирившись с ним.
Молодая женщина, оставившая ребёнка в роддоме — она рыдала без конца. Парень, погибший в драке, который до сих пор не понимает, что его больше нет среди живых.
Саша вздохнул и провёл рукой по волосам — этот знакомый жест защемил сердце Марии.
— Они все чего-то хотят. Все стремятся что-то исправить или вернуть. Но никто не знает как.
— А ты? — Мария заглянула ему в глаза. — Чего хотел ты?
— Увидеть вас ещё раз, — просто ответил он. — Все эти годы я только и делал, что вспоминал.
Твой смех над моими неуклюжими шутками. Запах волос Лёвы, когда он садился мне на шею. Руки Артёма, когда он впервые взял молоток — точь-в-точь как я, с осторожностью.
Он замолчал. За окном продолжала бушевать метель, но Марии казалось, будто весь мир сузился до размеров этой комнаты.
— Я видела, как дерево упало на тебя, — внезапно сказала она. — Мне позвонили на работу. Я бросила всё и побежала. Прямо через весь посёлок, в школьном фартуке.
Её лицо исказилось от боли воспоминаний.
— Ты не представляешь, как я страдала после этого. Я спрашивала себя, почему именно ты, почему именно нас оставили, когда было совсем тяжело.
Она встала и подошла к комоду. Открыла верхний ящик и достала потёртую бумажку.
— Видишь? Это квитанция из ломбарда. Я сдала свой серебряный кулон, чтобы купить мальчикам еду. Артём тогда заболел, а денег не было даже на лекарства.
Саша поднялся и обнял её сзади. Она почувствовала его тепло и задрожала.
— Мариш, прости меня за всё.
— За что? — она повернулась к нему. — За то, что тебя не стало? Что ты оставил нас?
— За то, что ты осталась одна, — он прижал её к себе. — За то, что тебе пришлось быть сильной за нас обоих. За то, что каждый день ты должна была делать вид, что всё в порядке, а внутри была пустота.
Мария заплакала — тихо, без всхлипов. Слёзы просто текли по её лицу.
— Я каждую годовщину ставила пирог на подоконник, — прошептала она. — Как бабушка учила. А потом всю ночь сидела и ждала чего-то. Сама не знаю чего.
Они долго стояли молча. Потом Мария подняла голову и спросила:
— Ты останешься теперь? С нами?
Он не ответил. Только крепче обнял её.
— Саш?
— Я не знаю, — наконец сказал он. — Я не знаю правил. Я просто… оказался здесь.
Мария вдруг почувствовала усталость. Ноги подкосились, и Саша подхватил её, отнёс к креслу. Она прижалась к его плечу, вдыхая забытый, родной запах.
— Не уходи, пока я не усну, — попросила она, закрывая глаза.
— Не уйду, — пообещал он, гладя её по волосам.
В полудреме она услышала его шёпот:
— Я тоже не знал, как быть без тебя…
Мария очнулась от первых солнечных лучей, пробивающихся сквозь шторы. Она всё ещё сидела в кресле, укрытая пледом. Саша находился напротив и смотрел на неё с той же нежностью, что когда-то.
— Доброе утро, — мягко улыбнулся он. — Ты проспала всего пару часов.
Мария выпрямилась, мгновенно стряхивая остатки дремоты. Утро. Значит, это был не сон. Он действительно вернулся.
— Мальчики скоро проснутся, — торопливо заговорила она, волнение перехватывало горло. — Они не поверят своим глазам. Ты даже не представляешь, как они скучали. Особенно Артём.
Он перестал произносить слово «папа» почти на год после того, как тебя не стало.
Саша взял её за руку.
— Мариш, — начал он тихо, — я должен тебе кое-что сказать.
Что-то в его голосе заставило её замереть.
— Я не могу остаться.
— Что? — она резко выдернула руку. — Почему? Ты же здесь! Я чувствую тебя, вижу, трогаю!
Она схватила его за плечи, словно пытаясь удержать физически.
— Это было… разрешение, — медленно произнёс он. — Один раз. Одна ночь. Я сам не знаю, как это работает.
С каждым новым лучом света, проникающим сквозь занавески, он словно растворялся. Рассвет тянул его обратно, туда, откуда не возвращаются.
— Нет, нет, нет! — голос Марии сорвался на крик, но оборвался, когда она бросила испуганный взгляд в сторону детских комнат. Она продолжила шёпотом: — Только не сейчас. Только не когда я снова нашла тебя. Не сейчас!
Саша обнял её, крепко прижимая к себе.
— Выслушай меня. Я пришёл, чтобы ты знала — я рядом. Всегда был. Каждую минуту.
Когда ты плакала ночами в подушку, чтобы мальчики не слышали. Когда Лёва заболел воспалением лёгких, и ты не спала три ночи подряд. Когда Артём подрался в школе, защищая вашу честь.
Мария ударила его кулаками в грудь.
— Если ты был рядом, почему не помог? Почему просто смотрел?
— Я не мог, — его голос дрогнул. — Я был как… тень. Наблюдатель.
Вдруг из коридора донёсся сонный голос:
— Мам? С кем ты разговариваешь?
В дверном проёме стоял Лёва — волосы всклокочены со сна, пижама с чужого плеча свисает мешком, рукава закатаны несколько раз.
Мальчик потёр кулаком один глаз, затем второй, словно не доверяя собственному зрению. Его взгляд метнулся к мужской фигуре рядом с матерью, зрачки расширились от недоумения.
— Папа? — прошептал он.
Мария обернулась к сыну, по её лицу текли слёзы.
— Да, Лёвушка! Папа вернулся! Он… — она осеклась, заметив странное выражение лица сына.
— Мам, с кем ты говоришь? — Лёва сделал шаг вперёд, его взгляд проходил сквозь Сашу, словно тот был невидим. — Ты опять не спала всю ночь?
Мария в ужасе повернулась к мужу. Его фигура уже начала исчезать, становясь прозрачной, размытой по краям.
— Он не видит тебя, — прошептала она.
— Они не должны, — тихо ответил Саша. — Только ты. Это был мой подарок тебе.
— Лёва, беги разбуди Артёма, — попыталась спокойно произнести Мария. — Быстрее, пожалуйста!
Мальчик неуверенно попятился, но потом развернулся и побежал в комнату брата.
— Саша, останься, — взмолилась она. — Хотя бы на день. Хотя бы на час. Пусть они тебя увидят!
Он покачал головой. Его тело становилось всё более прозрачным, словно утренний туман под лучами солнца.
— Прости, родная. Я должен идти.
— Куда? — она вцепилась в его руку. — Обратно?
— Не знаю, — грустно улыбнулся он. — Но я знаю, что увидел тебя. Увидел, какая ты сильная. Какая красивая. Это всё, о чём я мечтал там, в темноте.
В коридоре послышались торопливые шаги. Артём и Лёва бежали к ним.
— Я люблю тебя, — сказал Саша. — Я всегда рядом. Всегда буду.
Его фигура истончилась до полупрозрачного силуэта.
— Мама! — Артём ворвался в комнату первым. Высокий, с отцовскими чертами лица. — Что случилось?
Он оглядел комнату, не замечая исчезающий призрак отца. Мария видела, как Саша смотрит на сына с гордостью и любовью.
— Он так похож на тебя, — прошептала она одними губами.
Саша кивнул и протянул руку, словно пытаясь коснуться сына, но его пальцы прошли сквозь воздух.
— Мам, ты в порядке? — Лёва подошёл и обнял её. — Ты плачешь.
Мария вздрогнула и открыла глаза. Сердце колотилось в груди.
Она сидела в том же кресле у окна, укрытая пледом. Первые лучи солнца пробивались сквозь занавески. В комнате никого не было.
— Саша? — прошептала она, озираясь.
Тишина. Только потрескивали дрова в остывающей печи.
Мария поднялась, ноги затекли от долгого сидения. Всё было сном? Таким реальным, что она до сих пор чувствовала его запах, тепло его рук.
Из коридора донёсся сонный голос:
— Мам, ты уже не спишь?
В дверях застыл Лёва, щурясь от яркого утреннего света — его взъерошенные волосы торчали во все стороны, как у растрёпанного воробья, а на плечах висела отцовская пижама, которую мать всё никак не решалась укоротить.
Он потёр глаза кулаками.
— Доброе утро, — Мария попыталась изобразить улыбку. — Рано ещё, поспи ещё немного.
— Ты опять всю ночь просидела? — мальчик подошёл ближе, внимательно глядя на неё. — Опять не спала?
Следом появился Артём — высокий, с чертами лица, такими же, как у отца.
— Что случилось? — спросил он, заметив слёзы на её щеках.
Мария обняла обоих сыновей.
— Ничего, всё хорошо, — ответила она, и впервые за долгие годы её слова звучали искренне. — Мне просто приснился сон. Хороший сон. Ваш папа приходил к нам.
— И что он сказал? — тихо спросил Лёва.
— Что очень гордится вами, — Мария улыбнулась сквозь слёзы. — Очень-очень гордится.
Лёва прижался к ней.
— Ты испечёшь блины? Сегодня же годовщина.
— Конечно, — она ласково провела рукой по его голове. — И знаете что? Давайте сегодня весь день будем рассказывать истории про папу. Все, какие помним.
Мальчики отправились умываться, а Мария подошла к окну. Солнце уже полностью растопило ночной снег, и комната наполнилась мягким светом.
На подоконнике всё ещё стояло блюдце, но пирог исчез. Она замерла, не веря своим глазам.
Если это был сон… то куда делся пирог?
Она осторожно коснулась блюдца. Оно было тёплым, словно кто-то только что взял с него угощение.
— Спасибо, — прошептала она в пустоту. — За эту ночь. За всё.
И ей показалось, что ветер за окном мягко шепнул в ответ: «Я люблю вас».